Безопасность – важнейшее условие существования любой системы. Государственную безопасность можно определить, как состояние защищенности государственного строя, государственных органов, территориальной целостности государства, а также его суверенитета от внутренних и внешних угроз. Рассмотрены основные элементы содержательной стороны государственной безопасности: субъекты и  объекты государственной безопасности; угрозы государственной безопасности; система, силы и средства обеспечения государственной безопасности. Основным субъектом государственной безопасности является государство. Объекты государственной безопасности есть не что иное, как основные признаки государства. В настоящее время в теоретико-правовой науке принято единое понимание, в соответствии с которым государство есть основанная на публичном праве политическая организация общества, обладающая такими признаками, как территория, верховенство внутри страны и независимость во внешних делах (суверенитет), а также обособленный от всего остального общества аппарат управления.  Рассматриваются основные объекты (они же и основные направления) государственной безопасности: а) государственный (конституционный) строй; б) государственные органы; в) государственный суверенитет; г) территориальная целостность государства.
К важнейшим элементам содержательной стороны государственной безопасности относятся угрозы государственной безопасности. В Стратегии национальной безопасности России до 2020 года угроза безопасности определяется как прямая или косвенная возможность нанесения ущерба конституционным правам, свободам, достойному качеству и уровню жизни граждан, суверенитету и территориальной целостности, устойчивому развитию Российской Федерации, обороне и безопасности государства. Представлено несколько принятых классификаций угроз национальной безопасности: по государственной принадлежности источника опасности, формирующего угрозу; по степени сформированности; в зависимости от характера угроз, определяемого их источником и спецификой; по сферам и областям человеческой деятельности; по степени субъективного восприятия; по отношению к человеческой деятельности; по объектам национальной безопасности;
Рассмотрено понятие системы обеспечения государственной безопасности, выявлены основные значения. С учетом существующего в Российской Федерации законодательства, систему обеспечения государственной безопасности образуют органы законодательной, исполнительной и судебной властей, государственные, общественные и иные организации и объединения, граждане, принимающие участие в обеспечении безопасности в соответствии с законом, а также законодательство, регламентирующее отношения в сфере безопасности, силы и средства безопасности. 
Как и у всякой системы обеспечения безопасности, у системы обеспечения государственной безопасности есть субъект, реализующий определенные функции, и объект, которому необходимо обеспечить безопасность. Представлены основные функции системы обеспечения государственной безопасности, силы и средства ее обеспечения. Обеспечение государственной безопасности осуществляется на основе разграничения полномочий органов законодательной, исполнительной и судебной властей в данной сфере. Нами рассмотрены основные направления обеспечения государственной безопасности в Российской Федерации, классификация видов угроз и система обеспечения безопасности страны в современных условиях, что дает нам более структурированное представление о предмете исследования.

Мировая экономическая и политическая динамика задает некие параметры социальной мотивации по выработке адаптационных моделей экономического роста, на основе конструируемых антикризисных политико-административных технологий, которые являются предметом данного научного исследования. Смена технологических укладов обусловливает определенные этапы формирования соответствующих политико-административных практик по обеспечению безопасности и перспективному развитию южных регионов страны с учетом их специфики. Причерноморье всегда притягивало внимание различных геополитических игроков, являясь зоной их особых интересов. На протяжении многих лет данный регион отличался нестабильностью и вызывал споры между соседствующими государствами. Располагаясь между Европой, Россией и странами Ближнего и Среднего Востока, этот регион является некой буферной зоной между различными культурами и цивилизациями, которые в свою очередь несут в себе острые проблемы современного мира. В последнее десятилетие Причерноморье приобретает все более возрастающее значение как место пересечения национальных интересов ведущих региональных держав, а также таких крупных мировых игроков, как США и Евросоюз. 
Причиной внимания к данному региону следует выделить, в первую очередь, его транзитное значение: на данной территории располагаются важнейшие транспортные магистрали, соединяющие страны Запада с богатыми углеводородами Центральной Азией и Закавказьем. Следует подчеркнуть, что существующая геополитическая ситуация требует выработки не только новой теории, но и инструментария, способного обеспечить своевременные меры оптимизации. Более того, необходимо отметить особую актуальность данной проблемы для Юга России и в особенности российского Причерноморья, что обусловлено его геостратегическим расположением, природным ландшафтом, а также экономической важностью и социокультурным многообразием. На современном этапе для обеспечения безопасности в регионе требуется разработка эффективных антикризисных политико-административных технологий, выстраивание объединенной и взаимообусловленной стратегии развития территорий, определение критериев и подходов к исследованию и диагностике происходящих в регионе и в мире в целом противоречивых процессов.

Проблемы безопасности поколения «Y» в России и в странах Причерноморья обретают особую актуальность в связи с изменениями происходящими в настоящее время в мировой геополитической ситуации. Учитывая характер происходящих событий и их последствия, оказывающие непосредственное влияние на трудоспособную часть населения представляется необходимым рассмотреть возможные угрозы и риски, которым могут быть подвергнуты представители молодого поколения. Влияние происходящих событий в контексте формирования ценностей поколения молодых людей, впервые рассмотрели американские социологи Нил Хоув и Вильям Штраус в 1991. Под поколением «Y» они понимали людей, рожденных в период с 1984 по 2003 г., характеризующихся глубокой вовлеченностью в цифровые технологии. 
В настоящее время данное поколение молодых людей находятся в состоянии фрустрации вследствие несоответствия желаний имеющимся возможностям, среди которых доступное образование, льготное жилье, финансовая независимость, наличие высокооплачиваемой работы. В период экономической стабильности данные проблемы могут быть решены или смягчены, однако в связи с экономическим кризисом в России, нестабильной экономической ситуацией, инфляцией они значительно усложняются. Данное негативное психическое состояние способно привести к нежелательным последствиям, негативным для общества в целом. Индивид становится опасен не только сам для себя, но и для окружающих, теряя нравственные ориентиры в условиях размывания традиционных норм и ценностей. Молодежь как переходная и нестабильная социальная группа наиболее уязвима перед негативными тенденциями современности. Так, постепенно нивелируются ценности труда, свободы, демократии, межнациональной терпимости. При этом происходит лавинообразная криминализация молодежи, растет численность молодых людей с социальными отклонениями, такими, как алкоголизм, наркомания, участие в экстремистских движениях и кибертерроризм.
Принимая во внимание то, что от поколения «Y» зависит будущее, возникает потребность в системе, регулирующей всестороннее развитие потенциала молодежи. Построение и эффективное функционирование системы социальной безопасности молодежи России и стран Причерноморья необходимо во всех сферах жизнедеятельности поколения «Y». Организационно-управленческое обеспечение создаст условия, способствующие состоянию защищенности личности, социальной группы, общности от угроз нарушения их жизненно важных интересов, прав, свобод. Данный процесс необходим особенно в политической и социально-экономической жизни для функционирования социального, экономического, культурного потенциала, а также содействовало обеспечению международной конкурентоспособности и укреплению национальной безопасности.
В последние годы проблемы безопасности молодого поколения находятся в фокусе внимания научного сообщества и властей на разных уровнях. В России это отражается в реализации различных социальных программ, таких как правовое консультирование, пропаганды здорового образа жизни, организации международного взаимодействия молодежи, поддержки добровольческих инициатив, помощи в трудоустройстве, повышения гражданской активности, оказания помощи молодым людям в трудной ситуации. Однако в связи с переменами, происходящими в мировом пространстве и в странах Восточной Европы и Северной Азии, в частности, необходимо учитывать, что данный процесс выходит за рамки одной страны и требует коллегиального решения стран по вопросу безопасности современной молодежи постсоветских стран Причерноморья.

Вопрос экологизации сознания стоит в данное время как вопрос сохранения окружающей среды от антропогенного влияния человека на Землю. Осуществление этого возможно при условии осознания каждым человеком необходимой значимости экологической культуры и экологического сознания. Исторической предпосылкой оформления экологического сознания становились этическое и гуманистическое отношения человека и природы. Экологическое сознание это, в первую очередь, осознание необходимости защиты природы, осознание итогов антропогенного влияния. Помимо этого, экологическое сознание – это усвоение и постижение того, что каждый отдельный человек несет ответственность за сохранение в целом жизни на Земле.
Современность формулирует вопрос о переходе к новой модели взаимодействия, которую называют коэволюционной. Та ситуация, в которую попало человечество на сегодняшний день, отражает и выявляет всеобщий кризис доктрины потребительского взгляда человека на природные и социальные ресурсы. Здравый смысл все же подталкивает человечество к переосмыслению и осознанию острой необходимости гармонизации взаимосвязей в системе «человек – природа». При наличии многообразных оценок сам по себе экологический кризис можно трактовать как объективное нарушение во взаимодействии системы «человек – природа». Данное нарушение выражается в серьезной антропогенной нагрузке на биосферу, в том числе и в росте населения планеты, и в истощении природных ресурсов, и в нарушении равновесного состояния в природной среде. Экологическая проблематика, безусловно, должна иметь философское обоснование, поскольку в условиях оформившегося экологического кризиса оно тесно связано с изменением мировоззренческих оснований. В отечественной традиции сложилось мнение о том, что с точки зрения философской антропологии и философии культуры экологическая проблематика вызывает интерес как некий частный случай более общей системы «искусственное – естественное». Формирование новой рациональности через призму экологических ценностей, изменение отношений в системе «человек – природа», экологизация сознания это исключительно проблема философского характера.
В реалиях современности назрела необходимость выявления и обоснования сферы знания, связанной с экологическими проблемами и поиском новых мировоззренческих ориентаций с позиций философской антропологии и философии культуры. Выделение антропных ценностей оказывает преобладающее влияние на культуру, науку и общество в целом. Результатом этого влияния оказывается воздействие человечества посредством культуры и науки на окружающую реальность и вследствие этого значительная трансформация последней. Обозримое будущее обречено на осознание экологической проблематики, и в особенности, процесса осмысления выживания человечества, в общем. 

Рассматривается система социально-экологического мониторинга, позволяющая расширить индикаторный набор характеристик состояния и динамики социума до пределов, охватывающих не только социальные процессы, но и все аспекты взаимоотношений между обществом и природой. Система социально-экологического мониторинга позволяет получить социологическую информацию, способствующую устойчивому развитию общества. Она позволяет предметно рассматривать социально-экологические процессы и явления, оперативно обнаружить изменения и общие тенденции трансформирования таких процессов и явлений, одновременно исследовать все социальные субъекты согласно их роли в развитии социально-экологических процессов, обеспечить использование новых методов экологических и социальных экспертиз. Индикаторный набор характеристик состояния и изменения общества в процессе социально-экологического мониторинга расширяется до пределов, охватывающих не только социальные процессы, но и все аспекты связей между обществом и природой. 
Объектом изучения социально-экологического мониторинга является социум и среда его обитания. Социум утрачивает признаки тотальности, выстроенности. Он проявляется как переменчивая совокупность локальных фрагментов, слабо сообразованных друг с другом, а вследствие этого, содержащих  в себе многообразие сценариев дальнейшего развития. Поскольку зримое улучшение экологической ситуации неотделимо от рационализации экономики и роста социальной вовлеченности граждан на конкретном уровне локального сообщества, то именно этот уровень представляется оптимальным для исследования. Именно на этом уровне могут быть наиболее полно учтены особенности и возможности решения локальных проблем и приняты во внимание его культурные, этнические и религиозные особенности, учтен многовековой опыт коренного населения и его традиции, обеспечено справедливое распределение экологического риска внутри сообщества. 
Получение достоверной информации о переменах, происходящих в общественном сознании, смене общественных ориентаций, их влиянии на экологическое сознание людей, о степени их озабоченности экологической ситуацией, об экологической активности и факторах, побуждающих к этой активности, возможно только при проведении широкомасштабного социально-экологического мониторинга. Для своевременного предупреждения роста социальной напряженности в регионах и в стране в целом, формирования нового экологического сознания, соответствующего современному периоду развития мировой цивилизации необходимо изучение общественного мнения органами государственного управления, общественными организациями, партиями и движениями, учеными и специалистами, представителями СМИ и системы образования. Экологическая информированность является основой формирования экологического мышления. Это позволит изменить ориентированность общества потребления от бездумного разорения и эксплуатации природы к бережному отношению к ее ресурсам, пониманию их подлинной ценности.
Изучение общественного мнения по экологическим проблемам с помощью массовых опросов является необходимым, но недостаточным условием прогнозирования социального поведения людей. Рассматривая общественное мнение как один из регуляторов социального поведения в условиях социально-экологической напряженности, нельзя не учитывать и возможность его изменения под влиянием, в первую очередь СМИ, слухов, деятельности системы экологического образования. Ценность социально-экологического мониторинга заключается, прежде всего, в том, что он кроме фиксации изменений общественного мнения населения, позволяет определить эффективность конкретных мероприятий по воздействию на общественное мнение таких факторов как направленность и интенсивность обращений СМИ к экологической тематике.

Проведение мониторинга и подробное изучение макрозообентоса в прибрежной зоне Таманского залива связано не только с постоянными изменениями внутри бентосных сообществ в районе, где сочетаются экологические минимумы для азовоморских и черноморских эврибионтов, но и с масштабной деятельностью человека, в результате которой происходит смена типов донных отложений в исследуемой части Азовского моря. Целью данной работы является исследование необратимых изменений в бентосных сообществах прибрежной зоны Таманского залива под влиянием антропогенных факторов.

Материалом послужили пробы, отобранные в Таманском заливе в ходе береговой экспедиции в июле 2013 года. Всего было отобрано 54 количественных пробы макрозообентоса дночерпателем Петерсена площадью захвата 0,034 м² в 3-х повторностях на 18 станциях на глубинах до 1,5м. Сбор и обработка проб проводилась по стандартным гидробиологическим методикам. Виды макрозообентоса идентифицировали с помощью общедоступных определителей. В работе приводятся средние на станции значения численности и биомассы. Сообщества выделяли по биомассе. Средние значения численности и биомассы макрозообентоса в прибрежной части Таманского залива составили 7237 экз/м² и 86 г/м² соответственно. Суммарная численность и биомасса изменялись от 160 экз/м² до 23670 экз/м² и от 0,4г/м² до 402 г/м² соответственно. Минимальные значения биомассы отмечены на плотном песчаном грунте и раковинном материале (открытая часть Таманского залива) и топком илистом грунте (соленая лагуна на косе Тузла). Высокие биомассы были связаны с широким развитием крупных двустворчатых моллюсков Cerastoderma glaucum (Poiret, 1789), Anadara kagoshimensis (Tokunaga, 1906) и Abra segmenta (Récluz, 1843).

В прибрежной части Таманского залива выделено 7 типов биоценозов, наибольшую площадь из которых занимают два (на илистых грунтах) – сообщества с доминированием C. glaucum и A. segmenta.

Сообщество Cerastoderma glaucum встречалось на илистых, а также песчаных грунтах с биомассой доминанта от 32 до 113 г/м² и от 1 до 34 г/м² соответственно.

Сообщество Abra segmenta было распространено в соленых лагунах на косах Тузла и Рубанова, и в кутовой части Динского залива с биомассой доминанта от 3 до 126 г/м².

Сообщество Mytilus galloprovincialis (Lamarck, 1819) отмечено на песчаном грунте с присутствием раковинного материала (1 г/м²) и на плотной глине с раковинным материалом (138 г/м²).

Сообщество Anadara kagoshimensis встречалось на одной станции (на песчаном грунте без растительного покрова) с численностью и биомассой доминанта 10 экз/м² и 122 г/м² соответственно.

Сообщество Hydrobia acuta A.Costa, 1853 было отмечено на слабо заиленном песчаном грунте с численностью и биомассой доминанта 1333 экз/м² и 1,5 г/м² соответственно.

Сообщество Ampelisca diadema A.Costa, 1853 встречалось на плотном песчаном грунте, покрытом зарослями Zostera noltii Hornem с численностью и биомассой 11220 экз/м² и 11 г/м² соответственно.

Сообщество Idothea baltica basteri Audoin, 1827 встречалось на илистом грунте с водорослями и заиленном песке с раковинным материалом без растительности с численностью и биомассой доминанта от 660 до 1059 экз/м² и 14 г/м² соответственно.

В 2013 г. нами было отмечено 90 таксонов макрозообентоса видового ранга относящегося к 10 типам. Наиболее массовые группы: Mollusca (Bivalvia, Gastropoda), Annelida (Polychaeta) и Arthropoda (Crustacea). Распределение различных сообществ макрозообентоса в прибрежной зоне Таманского залива на глубине до 1,5м. связано с мозаичным распределением песчано-ракушечных и илистых донных отложений различного гранулометрического состава в исследуемом районе. Отмечено увеличение площади иловыносливых биоценозов (Cerastoderma и Abra), что является следствием заиления Таманского залива.

Последние крупные альгологические исследования на шельфе Абхазии проводились в 1960-1970-х гг. В связи с распадом СССР, военным конфликтом, морские научные исследования в этом регионе не осуществлялись более 20 лет. В июле 2010 г. Южный научный центр РАН провел первые в новейшей истории Республики Абхазия комплексные экосистемные исследования, одной из задач была современная оценка состояния фитобентоса. Отбор проб фитобентоса проведен в прибрежной зоне абхазского шельфа до глубин 50 м в пределах участка работ. На ряде станций с глубинами от 10 до 50 м были проведены драгировки морского дна драгой, отобраны пробы донных отложений дночерпателем Ван Вина, часть материала была собрана на волнорезах. Макроводоросли в пробах грунта, собранных дночерпателем Ван Вина отсутствовали. Наиболее уловистой оказалась драга, в результате нескольких драгировок в точке с координатами 43º08'09" с.ш. и 40º24'09" в.д. с глубины 34 м были подняты водоросли, прикрепленные к небольшим валунам, общей массой до 0,5 кг. Среди макроводорослей преобладали представители красных водорослей – виды Ceramium, Polysiphonia и бурых – Cystosira, Dilophys. Зеленые водоросли в глубоководных пробах не обнаружены. В тоже время в прибрежной зоне в сообществах обрастаний гидротехнических сооружений (волнорезы) выявлено преобладание зеленых и красных водорослей.
Ранее А.А. Калугина-Гутник показала, что, из-за господства рыхлых грунтов, видовой состав водорослей юго-восточного района беден – всего 113 видов или 38,7% от общей численности макроводорослей Черного моря, при этом ведущее положение занимают красные и бурые водоросли. В ходе исследований обнаружено 33 вида водорослей, из них зеленых – 11, красных – 14, бурых – 8. Вывод А.А. Калугина-Гутник об отсутствии зарослей водорослей на большей части абхазского шельфа актуален и в настоящее время. Отметим, что ранее для абхазского шельфа водоросли рода Cystosira не отмечались. Находка Cystosira crinita свидетельствует о расширении ее ареала расселения в юго-восточной части моря. Исследования проводились в летний период и поэтому представители зимне-весенней альгофлоры (Bangia, Urospora, Pylaiella, Ectocarpus и др.) типичные для прилегающего района Большого Сочи обнаружены не были. В тоже время обнаружено 13 видов бурых и красных водорослей, ранее не отмечавшихся в юго-восточной части Черного моря, но обычных в акватории Большого Сочи.
Для российской части вод Черного моря отмечена устойчивая тенденция увеличение доли зеленых водорослей. Для абхазского шельфа эта тенденция не столь выражена, а незначительное присутствие зеленых и красных водорослей полисапробной группы свидетельствует о небольшом пресноводном стоке и малом выносе биогенных элементов. В последние десятилетие для российской части вод Черного моря отмечено сужение зоны обитания водорослей до глубины 5-15 м, водорослевой пояс на твердых субстратах глубже 20 м исчез или значительно фрагментирован. Обнаружение водорослевых сообществ в водах Абхазии на глубинах до 40 м, свидетельствует об отсутствии негативных явлений, что, вероятно, связано с более благоприятной экологической обстановкой.
А.А. Калугиной-Гутник было проведено районирование прибрежной части Черного моря и выявлено 14 флористических районов. Такое выделение сохранило актуальность и соответствует современному фитогеографическому районированию. В работе В.Н. Никитиной и О.А. Лисовской для юго-восточной части Черного моря выделен новый фитогеографический район – «подводный склон северо-западной части побережья Колхиды», по всей видимости, такое выделение правомерно и границы фитогеографического района необходимо расширить, включив в него шельф Абхазии.

Сведения о гидрохимическом режиме Таганрогского залива в зимний период носят нерегулярный характер и касаются, в основном, изучения химического состава воды. В период ледостава, когда ветер не имеет преобладающего влияния, когда снижается активность планктонного сообщества, замедляются процессы трансформации химических веществ, уменьшается речной сток, ледовый покров ограничивает поступление кислорода в воду, особый интерес представляет не только изменение гидрохимических полей биогенных веществ, но также их распределение в снежном покрове, во льду и в подледной воде. 
Зимой 2006, 2007, 2014, 2015 и 2016 гг. Южным научным центром РАН и Институтом аридных зон ЮНЦ РАН были проведены гидрохимические исследования в дельте реки Дон и в прибрежной части Таганрогского залива, в процессе которых отбирали и анализировали пробы снега, льда и подледной воды с целью определения в них нитритов, нитратов, аммонийного азота, азота растворенного, азота валового, фосфатов, фосфора растворенного, фосфора валового, кремния, растворенных веществ, взвешенных веществ, тяжелых металлов (Fe, Cu, Pb, Mn, Cr). Отбор проб снега, льда и подледной воды и их анализ проводили по  стандартным методикам, рекомендованным для использования при гидрохимических исследованиях океана. 
В декабре 2006 г. в пробах воды содержание нитритов изменялось в интервале 5–41, нитратов 55–810, фосфатов 23–163 мкг/л, общее содержание примесей варьировало в диапазоне 852–3983 мг/л. В начале феврале 2007 г. нитритов и нитратов в подледной воде было в 3 раза больше, фосфатов – в 10 раз больше, растворенных веществ – в 9 раз больше, чем во льду. По сравнению со снегом в подледной воде фосфатов было в 23 раза больше, растворенных веществ – в 47 раз больше. Взвешенных веществ в пробах воды было столько же, сколько и в пробах снега, а в пробах льда – в 1,4 раза, больше, чем в пробах подледной воды. В конце февраля 2007 г. нитритов в подледной воде было в 1,3 раза больше, нитратов – в 7,5 раз больше, фосфатов – в 4 раза больше, растворенных веществ – в 22 раза больше, чем во льду. В то же время содержание взвешенных веществ в воде было таким же, как и в пробах льда. Определение содержания тяжелых металлов (Fe, Cu, Pb, Mn, Cr)  в пробах снега и льда показало, что железа, меди и марганца было в 2 раза больше в снегу, чем во льду. Содержание свинца и хрома в снегу было незначительно больше, в 1,2 и 1,4 раза, чем во льду. Таким образом, в период проведения исследований концентрации нитритов, нитратов, фосфатов, содержание растворенных веществ и общее содержание примесей были максимальны в подледной воде. Минимальные количества нитритов и нитратов были обнаружены в пробах льда, минимальные концентрации фосфатов, растворенных и взвешенных веществ – в пробах снега. В феврале 2014 г. содержание нитритов в подледной воде варьировалось в пределах 10,0–20,0, нитратов –143,0–483,0, фосфатов – 12,0–47,0 мкг/л. В феврале 2015 г. содержание нитритов в подледной воде изменялось в диапазоне 4,0–24,0, нитратов – 1110,0–3090,0, фосфатов – 3,0–77,0 мкг/л. В феврале 2016 г. содержание ионов аммония в подледной воде изменялось в интервале 60–140,0, нитритов –15,0–24,0, нитратов –290,0–1120,0, азота валового  910,0–2310,0, фосфатов –5,0–54,0, фосфора валового 98,0–221,0, кремния 2100,0–7000,0 мкг/л. Для всех биогенных веществ характерно уменьшение амплитуды колебаний концентраций по мере удаления от устьевого взморья и уменьшения влияния речного стока. Проведение систематических гидрохимических наблюдений в течение всего года и изучение распределения гидрохимических компонентов в снегу, во льду и подледной воде имеет большое теоретическое и практическое значение при прогнозировании гидрохимического режима и качества воды водных объектов.

Экология культуры – самая молодая из культурологических дисциплин, содержание которой до недавнего времени рассматривалось как интуитивно ясное, не нуждающееся в специальном анализе. В ситуации осмысления пагубных последствий развития техногенной цивилизации особо значимой может оказаться экологическая культура, проявляющаяся как результат понимания человеком единства природы и человека, как «совокупность знаний, навыков, нравственных норм и ценностей, передающихся от поколения к поколению в процессе образования и воспитания». Экология культуры народов Северного Кавказа представляет собой богатейший духовный пласт, базирующийся на солидном социально-историческом фундаменте. Культурно-экологическая, культурно-творческая деятельность народов Северного Кавказа создает способность человека к трансформации не только природы, общества, но и самого себя в соотнесении с основными антропологическими ценностями, которые составляют основу культурного сознания. 
Экологическая культура требует постоянного изучения динамики и трансформации этого явления из-за новых процессов в современном мире, еще более повышая значимость и ценность этого явления. В связи с этим возникла необходимость в создании концепции современного развития полиэтнической экологической культуры народов Северного Кавказа для сохранения потомками основных факторов жизнеобеспечения. В настоящее время народы Северного Кавказа возвращаются к историческому прошлому, хотят ощутить свою преемственность. Эта тяга возникла вследствие нарушения на определенном этапе исторического развития народов Северного Кавказа равновесия между преемственностью и прерывностью, что привело к необходимости современной коллективной идентичности. Среди основных проблем региона Северного Кавказа, которые можно охарактеризовать как эко-культурные, существует ряд проблем, решение которых в краткосрочной перспективе очень важны для развития народов Северного Кавказа. Одна из главных угроз культурному наследию – процветающая на Северном Кавказе "черная археология", что означает незаконные раскопки на археологических объектах с целью извлечения артефактов для получения экономической выгоды. Не менее важной, но уже воспринимаемой в качестве традиционной для региона Северного Кавказа проблемой является разрушение памятников археологии и истории при новом строительстве. Наряду с этими культурными проблемами экологии, важно также отметить, что кавказские народы не являются исключением и проблемы, характерные для всей России, также актуальны и важны для них.

Данное исследование ставит целью показать, что православие не является ни традиционной, ни доминирующей религией Абхазии вопреки существующей официальной позиции государственной власти и религиозной самоидентификации населения по этому вопросу. Задачи: 1) показать на основании исторических и статистических данных, что в  Абхазии на начало ХХ века православие преобладало номинально, а не реально, в связи с фактической исламизацией населения; 2) показать, что современная статистика в отношении православия так же формальна, как в начале ХХ века в связи с тем, что абхазцы фактически являются приверженцами традиционной абхазской религии.
Согласно данным Статистического ежегодника России за 1913 год православные составляли в Абхазии подавляющее большинство – 85,14%, мусульмане – 11,12%. Архивные же данные всего лишь тридцатидвухлетней давности свидетельствуют об обратном: в Сухумском, Бзыбском и Абжуйском административных округах доля магометан составляла 85,48% всей численности населения, что превышало численность православных более чем на 70%, и в целом по губернии преобладали лица мусульманского вероисповедания. Указанные выше данные Статистического ежегодника, скорее всего, были достигнуты в нереально короткие сроки за счет количественного увеличения численности формально крещенных жителей, по сути оставшихся «при своем» вероисповедании. 
Согласно переписи 1897 г. в Абхазии большую часть населения составляли крестьяне – 848 чел. на 1000 чел. (для сравнения – учащиеся насчитывали 64,1 чел. на 1000 чел.), духовенство – 23 281, 3 чел. на всю губернию (+10 582,41 чел., занятых в богослужении и службой при богослужебных зданиях). Большую часть населения губернии составляли местные народности – картвельцы (абхазы, мергелы) – 82,1 % – приверженцы традиционной абхазской религии. Национальный и социальный состав территории, состояние грамотности населения свидетельствуют в пользу формальности статистических данных по православным в дореволюционный период.
Современное состояние Абхазии по отношению к религии, можно охарактеризовать как неоднозначное. Согласно соцопросов 2003 года 60% населения Абхазии причисляли себя к православным христианам. Однако, по-прежнему, принадлежность к христианству у абхазов формальна: «христиане-абхазы» не посещают церкви (или посещают их крайне редко), не совершают обряда причастия, не соблюдают никаких постов, не интересуются основами вероучения, не читают Библии. Около 50% абхазов, назвавших себя христианами, имеют традиционные святилища и совершают в них свои обряды, не имеющие ничего общего с христианскими. 
Последние 20-25 лет в Абхазии активно возрождается местная религия, которую современные исследователи характеризуют как «абхазский монотеизм». Приверженность к своей вере абхазцы сохраняли на протяжении всего советского периода. Несмотря на то, что абхазские власти стремятся продемонстрировать равенство всех религий, закрепив соответствующее положение в Конституции 1994 г., представители нынешнего руководства Абхазии в обязательном порядке участвуют в религиозных церемониях, ежегодно совершаемых в главных абхазских святилищах (Дыдрыпш и др.). В сложившейся постсоветской реальности традиционная религия абхазов играет важнейшую стабилизирующую роль в обществе, она востребована и, по сути, продолжает оставаться подлинной религией большинства абхазцев. Таким образом, православие в Абхазии не является ни традиционной, ни реально доминирующей религией в силу ряда исторических и национальных особенностей этого государства, а официальная точка зрения по этому вопросу противоречит фактически сложившееся религиозной ситуации.

Затяжной политический, экономический и социальный кризисы, а также вызовы современного глобализованного мира вынуждают страны Ближнего Востока определиться с дальнейшем путем развития общества и государства. Идеологи исламизма предложили аутентичное, по их мнению, решение (ар. аль-халь аль-ислами), в соответствии с которым изменить существующую действительность возможно с помощью обращения к наследию великого мусульманского прошлого. Для достижения данной цели необходимо повторить пусть мусульманской общины времен пророка Мухаммада, а именно: начать с распространения знания об истинном исламе и его религиозной догме. Ислам, существующий в современном мире и именуемый “традиционным исламом”, не есть тот чистый ислам, необходимый для возвращения великого прошлого мусульманской цивилизации. Он содержит в себе заимствования и инновации, впитавшиеся в традиции и обычаи его последователей. Идеологи исламизма рассматривают традиционный ислам в качестве одного из своих врагов и призывают к его “очищению” от не исламского элемента. В статье исследуются явления противостояния идеологии исламизма и традиционного ислама, а также процесс очищения традиционного ислама от заимствований и нововведений на примере женской мусульманской одежды, использования имен собственных и праздников. 

Проводится сравнительный социально-философский анализ ценностных ориентаций современной дагестанской молодежи, их отношению к национальным и межнациональным проблемам в регионе. Приводится социологический материал опроса и анализа мнения студентов Дагестанских вузов: ДГУ, ДГПУ, ДГМА, ДГТУ и ДГСХА. Распределение ответов по вузам дает дифференцированную картину ценностных ориентаций студентов. Так, например, при исследовании социокультурных и этнонациональных ценностей современного студенчества различных социально-этнических культур, ответы на вопрос «Чем вы руководствуетесь в своем поведении?» показали, что для 52,1 % дагестанских студентов основным регулятором поведения выступают традиции и обычаи старших, предков. Также заметное влияние на дагестанских студентов оказывают мнения «близких и друзей», окружающих. Многие студенты поступают определенным образом в силу «привычки» (17%), а за действиями некоторых стоит «расчет» (12%). Многие руководствуются в своем поведении «существующими национальными традициями» (64, 6%). Выстраивание своего поведения на «расчете» принято считать проявлением в нравственных ориентациях человека прагматических тенденций, которые, в свою очередь, выступают результатом социально-политической нестабильности современного общества, изменений в сфере трудовых и человеческих отношений, отражают недоверие к власти и окружающим. Место рождения и национальность человека, поселенческий фактор также существенно могут воздействовать на формирование его ценностной системы. По результатам исследования, выходцы из Дагестанского села более склонны руководствоваться в своем поведении «мнением окружающих» (35%), «существующими национальными традициями» (35%). Городские студенты – «мнением близких и друзей» (27%), «привычкой» (13%), «законом» (10%), «разумом» (60%). Важным моментом при анализе ценностных ориентаций дагестанской студенческой молодежи является определение предпочитаемых в их этнонациональной среде нравственных качеств личности. Оказалось, что студенты дагестанских вузов больше всего ценят в людях честность (68,7%), доброту (40,6%), трудолюбие (28,7%), скромность (28,1%) и чувство собственного достоинства (25,7%). А патриотизм и интернационализм дагестанские студенты ценят выше (60,9%), чем другие качества личности. 
Представление об особенностях оценки дагестанскими студентами тех или иных черт, качеств человека, начиная с патриотизма, дает нам их последующий анализ в зависимости от пола, специальности, вуза, национальности, места рождения и года обучения. Если говорить отдельно о патриотизме и интернационализме в оценках респондентов по указанным параметрам, то у мужчин (юношей) (63%) выше ценится данное качество, чем женщин (девушек) (38%). Студенты технических специальностей (45%) оценивают патриотические установки и качества личности выше, чем гуманитарии (25%) и естественники (20%). Среди студентов ДГПУ таких (32%), когда в ДГМА (22%), а в ДГСХА данное качество осталось без оценки. 28% студентов русской национальности считают патриотизм и интернационализм ценным качеством личности. Патриотизм сравнительно больше ценным является для выходцев из села (45%). Трудолюбие, работоспособность, патриотизм и  интернационализм являются сравнительно больше ценным качеством для мужчин (33%), студентов технических специальностей (35%), студентов ДГТУ (43%), для студентов кумыкской, лезгинской и лакской национальностей в равной мере (по 35%), проживающих в городской местности (40%). Чувство собственного достоинства более ценят женщины (девушки) (29%), студенты технических специальностей (31%), в ДГТУ (46%), респонденты лакской национальности (39%) и выходцы из города (34%).