Политико-философский аспект идеологического самоопределения «левых» партий в 1990-е гг. (на примере России, ФРГ и Польши)

Введение. Фактором, определяющим политическую коммуникацию, является дискурс. В современной науке под ним понимают связную последовательность высказываний, условием создания которых служит эпистема, свойственная той дискурсивной формации, в рамках которой эти высказывания порождаются [1]. Проблема изучения источников по истории современности сегодня связана с применением в т. ч. междисциплинарных подходов, сочетающих в себе и лингвистические, и текстологические методы. Исследователи политической речи и политического языка выделяют следующие функции дискурса: персуазивная (убеждающая), информативная, аргументативная, делимитативная (выделение отличий в дихотомии «свой-чужой»), персуазивно-функциональная (формирование картины мира) [2, с. 7].
Е. И. Шейгал делает акцент на инструментальной функции политического языка, включающей в себя: осуществление социального контроля и легитимизацию власти, воспроизводство власти и политическую ориентацию, солидаризацию и дифференциацию, агональную (протестную) и акциональную функции [2, с. 7]. Ориентационные жанры политического дискурса (документы, ставшие историческими источниками информационно-прескриптивного характера) являются главным предметом данного исследования. К таким жанрам мы относим партийные программы, отчётные доклады, соглашения.
В первую очередь, левые политические силы становились формальными и реальными наследниками предшествующих коммунистических партий. Серьезной проблемой для них было поддержание легитимности и поиск оптимальных способов включения в новую политическую систему. В некотором смысле данные политические партии стремились к политическому ребрендингу, «поиску себя» в программных документах и ключевых политических выступлениях.
Следующей по важности для левых партий является, конечно же, реализация электоральной функции. От формируемого политического образа партии зависит её политический имидж, а значит, и количество избирателей, готовых проголосовать за данные политические силы.
Под левыми политическими силами нами понимаются партии-наследники коммунистической идеологии: для Российской Федерации такой партией является КПРФ, для Польши — Союз демократических левых сил Республики Польша, для Германии — Партия демократического социализма. В качестве хронологического периода нами выбран период с 1991 по 1999 гг. — эпоха формирования политических систем данных стран.
Материалы и методы. Данное исследование опирается на корпус опубликованных партийных документов, связанных с деятельностью левых партий в постсоветский период. Применение историко-лингвистических методик на корпусах источников современной истории является часто используемой практикой — контент-анализ, метод составления конкорданса применяются довольно часто в современной науке.
Результаты исследования. Сравнение трёх различных коммуникативных стратегий предоставляет возможность сделать следующее заключение. На выбор коммуникативных и дискурсивных стратегий политических партий оказал влияние разный социально-политический контекст. Можно говорить о том, что левые силы, переживая серьёзный кризис самоидентификации, нашли своё место в новых политических системах. Огромное влияние на них оказала советская дискурсивная формация (классический марксизм), идеология «новых левых», а также национальные идеи (в меньшей степени — в ПДС, в большей — у КПРФ и СДЛС).
Каждая из партий внесла свой уникальный вклад в развитие теории и практики современных левых идеологий. В 1990-е гг. именно КПРФ структурировалась как самая сильная и последовательная оппозиционная партия в России, а лидер партии Г.А. Зюганов был главным соперником Президента РФ — Б.Н. Ельцина. Польские социал-демократы, благодаря убедительной программе и просчетам финансовой политики, проводимой министром финансов Л. Бальцеровичем, смогли с практической точки зрения «реализовать» левый проект в стране — лидер левых сил А. Квасьневский с 1995 до 2005 гг. был президентом страны. С точки зрения формирования новой идеологической платформы, лидеры ПДС в значительной мере опередили своих отечественных и польских единомышленников («12 тезисов Г. Гизи). Это во многом было связано с необходимостью «дикурсивно» отмежеваться от сильных конкурентов — немецких социал-демократов.
Обсуждение и заключение. КПРФ: формирование языка политической оппозиции в условиях современной России. Первый этап партийного конструирования российских коммунистов был связан с размежеванием и конфликтом между СКП-КПСС и КП РСФСР. Если первая политическая сила ставила для себя приоритетом борьбу с режимом, возвращение к нравственным идеалам позднесоветского коммунизма, то компартия России, напротив, видела свою главную цель в адаптации к существующим изменениям, происходящим в политической системе страны.
Одной из важнейших составляющих партийной самоидентификации коммунистических сил в Российской Федерации стало использование в политической речи и дискурсе тактики отождествления. Данный приём характеризуется активной инструментализацией отсылок к коллективному единству, насыщает политический язык мобилизационным потенциалом. Любая политическая сила в период электоральных циклов 1990-х гг. стремилась выстроить наиболее перспективную для неё модель собственной идентификации. Например, лидер КПРФ Г. А. Зюганов подчёркивал, что КПРФ опирается на консолидированные вокруг коммунистов народно-патриотические силы. «Мы завтра сможем сформировать правительство народного доверия…» [2, с. 45] — декларировал лидер российских коммунистов, используя местоимение «мы», которое позволяло политику констатировать наличие большой общности сторонников партии.
При этом одной из проблем, связанных с тактикой отождествления у коммунистов, стала проблема «узкого имиджа». КПРФ, несмотря на разделяемую коммунистами идею прогресса, замыкала риторические приемы на прошлом, отсылала граждан к советскому политическому опыту.
Говоря о распаде СССР, Г. А. Зюганов отмечал, что «главные разрушители до сих пор сидят в правительственных структурах» [2, с. 59]. Частый повтор лексем негативной оценки регулярно встречается в речи коммунистов.
Партию также характеризовали идеологические дискуссии, особенно со сторонниками альтернативного прочтения коммунистических идей (ВКП(б) и др.). Противоречия возникали и внутри самой партии. Положение политической оппозиции объясняло необходимость в серьёзной подготовке к избирательной кампании. В октябре 1993 г. в партии состоялись дискуссии о возможности участия в первых думских выборах, хотя часть коммунистических сил не поддержала идею выборов после октябрьских событий 1993 г.
В 1994 г. на всероссийской конференции КПРФ рассматривались вопросы, связанные с принятием новой политической программы. Итогом конференции стало формирование программных тезисов «От кризиса — к устойчивому развитию, народовластию и социализму».
Анализ программы КПРФ, принятой на III съезде партии 22 июня 1995 г. [3], позволяет сделать выводы о дискурсивно-идеологическом содержании главного документа. В качестве методологического инструмента был использован метод составления конкорданса слов. Конкорданс — это список всех употреблений определенного языкового выражения или слова, позволяющий определить особенности дискурса. Безусловно, на первом месте по частоте употребления стоит наименование самой партии, что свидетельствует о необходимости утвердить себя в качестве основной партии левого политического спектра.
Лексемы, выражающие традиционно левые политические концепты, такие как «труд», «развитие», «социализм», уходят на второй план в публичной репрезентации партии. Гораздо чаще используется лексика, ориентирующая избирателей на национально-патриотические идеи. Понятия «человек» и «общество», формирующие общечеловеческие ценности, оказываются на третьем месте.
Рис. 1. Частотность использования слов в программе КПРФ 1995 г.
Прокоммунистические силы получили во второй Государственной думе около половины голосов. Общая численность фракции КПРФ, Аграрной группы и группы «Народовластие» составила примерно 220 депутатов. КПРФ одержала уверенную победу на выборах из-за открытого отступления либеральных сил и слабости пропрезидентского блока: либеральный фланг заявил о свой нейтральной позиции, чтобы выстроить поддержку центристов и ослабить поляризацию парламента. Популярность КПРФ объяснялась нежеланием населения поддерживать продолжающийся курс экономических реформ. Избиратели видели в коммунистических идеях альтернативу массовому снижению уровня жизни населения.
Коммунисты в парламенте разрабатывали вопросы конституционного и институционального дизайна. Непримиримая позиция в отношении президентского курса выражалась в том, что 21 июня 1995 г. был вынесен вотум недоверия Правительству, а также была попытка увеличить контрольные полномочия парламента. Таким образом, необходимо отметить желание компартии изменить республиканскую политическую модель в сторону парламентской республики.
Позиционирование КПРФ как партии, объединяющей левые идеи и ценности сильного государства, позволило ей успешно утвердить себя в качестве оппозиции президентскому курсу в 1990-е гг.
Польские левые в 1990-е гг.: политический успех в условиях критики коммунистического прошлого. Польские посткоммунисты первоначально создали партию СДРП (Социал-демократия Республики Польша), а затем для привлечения большего числа левых сил из числа бывшей ПОРП (Польской объединенной рабочей партии) создали широкий фронт сторонников — Союз демократических левых сил (СДЛС).
В 1993 г. началась подготовка к очередным выборам в Польше. Л. Валенса предложил создать «Беспартийный блок поддержки реформ». Ему противостояли левые, посткоммунисты и радикалы из группы «Самооборона» А. Леппера. Процесс консолидации польских коммунистов сопровождался вопросом отношения к прошлому — если новые руководители Польши отреклись от наследия ПНР, то лидеры посткоммунистов занимали более взвешенную позицию по отношению к прошлому. «Я не употреблял бы термина “жирная черта”, потому что я делаю акцент не на рассечении истории либо на отстранении от нее отдельных этапов, но на непрерывности, продолжении» [4, с. 3] — признавался лидер польских социал-демократов А. Квасьневский. Польские наследники ПОРП (воспринимали экономические реформы («шоковую терапию и т. д.) крайне негативно, фиксировали проблему обнищания населения на фоне проводимых реформ.
При этом польские левые во время избирательной кампании использовали лозунг «Выбери будущее», который отсылал к перспективам развития польского общества и в меньшей степени концентрировался на отношении к прошлому.
С точки зрения политической идеологии, СДЛС (Союз демократических левых сил) становился продолжателем традиций левого движения довоенной Польши, ПНР и международного левого движения. Стремление объединить разные идеологические платформы левых — главная цель СДЛС. Особенность польской модели социализма 1990-х гг. была связана с критикой прошлого этапа (периода ПНР), а также с эксплуатацией идеи ностальгии по советскому периоду истории.
Польские левые декларировали: «Польше необходим путь минимализации издержек и увеличения шансов экономического роста» [5, с. 11–15.]. Польские левые обеспечили себе главное кредо — экономические вопросы выше политических: все должно соответствовать «социально-экономической эффективности, а не доктринальным подходам. Мерой эффективности экономической системы должна быть степень реализации интересов всего общества, а не узкой группы собственников» [6, c. 32].
В рамках II съезда СДРП (в марте 1993 г.) была принята программа, утвердившая стремление партии «защитить интересы трудящихся в новой, исторически беспрецедентной обстановке» используя при этом опыт «борьбы за свободу и социальную справедливость, насчитывающей более чем 100-летнюю историю социалистического движения в Польше» [5, с. 11–15].
Польские левые своей главной целью провозгласили переход к социально-ориентированной рыночной экономике: «Мы стоим на той точке зрения, что принципы социальной рыночной экономики могут и должны быть связаны… со справедливым распределением благ, равенством возможностей и общей социальной безопасностью» [5, с. 11–15]
Наиболее частотными по употреблению словами в программе польских социал-демократов стали слова «демократия/демократический», «Польша», «национальный», что свидетельствует, с одной стороны, об отказе от идей ПОРП, а с другой — о попытке найти опору в национальном самосознании. Постоянное обращение к концепту «демократия» позволяет объяснить нежелание у польских социалистов ассоциироваться с предшествующей эпохой.
Рис. 2. Частотность использования слов в программе СДРП 1993 г.
Попытки социал-демократов стать левой партией для поляков увенчались успехом — это позволило посткоммунистам удержаться во власти до 2003 г. Идея сильного государства, путём реформ сохраняющего и увеличивающего социальные обязательства, стала смыслообразующей для польских левых.
Партия демократического социализма: поиск себя в условиях политической системы ФРГ. Партия демократического социализма (ПДС) стала наследницей СЕПГ (Социалистической единой партии Германии). В предвыборной программе 1998 г. партия много внимания уделила противопоставлению ПДС другим партиям. ПДС представляла себя как реальную парламентскую альтернативу. Основными конкурентами в новых федеральных землях выступали СДПГ и «зеленые». Их обвиняли в следовании неолиберальным установкам, приспособленчестве и частичному одобрению правительственного курса [7, c. 118–139]. В своей программе ПДС поднимала вопрос о необходимости ориентироваться на экологию в практической деятельности, отказе от использования атомной энергии и переходе к альтернативным источникам энергии. ПДС указывала на то, что особенность ее экологической политики заключается в активном участии в ней государства. Некоторые положения программы соответствовали и требованиям «Союза 90», «Зеленых» — упрощение порядка получения гражданства, гарантии прав лиц, подвергающихся преследованию по политическим мотивам, в политической системе. Партия также выступала за отмену уголовной ответственности за действия пассивного сопротивления в виде демонстраций, блокад, актов неповиновения, политических забастовок, которые ПДС хотела конституционно узаконить. Фактически партия предлагала введение прогрессивной шкалы налогообложения. Активисты помогли сократить продолжительность рабочего дня, снижение пенсионного возраста до 55 лет для рабочих. Партия предлагала решать вопросы с занятостью с помощью проверенных инструментов — создания государственных рабочих мест.
На федеральных выборах 1998 г. за ПДС проголосовало более чем 2,5 млн избирателей. Более чем 2 млн (2 054 773) были жителями восточных земель, что составляло 21,6 % восточных избирателей. ПДС получила статус парламентской фракции, что обеспечивало партию дополнительным финансированием. Статус «Fraktionsstärke» давал также политическим лидерам больше времени на парламентских дебатах для выступления, а также представительство в парламентских комиссиях. В некоторых федеральных землях партии удавалось войти в коалицию с социал-демократами.
Успехи ПДС на выборах 1998 г. во многом связаны с именами лидеров партии — Грегора Гизи, Лотара Биски, Андре Бри. Дискуссии на партийных конференциях середины 1990-х гг. были в основном сконцентрированы вокруг программ этих лидеров.
В период с 1994 по 1998 гг. ПДС стремилась защитить интересы восточных немцев посредством обеспечения защиты чиновников, работающих в общественном секторе ГДР, равном признании квалификации учителей из Восточной и Западной Германии, амнистии граждан, в свое время сотрудничающих со Штази [8, с. 153–160]. Лотар Биски говорил: «Мы продолжаем бороться за справедливое признание восточно-немецких биографий» и «ПДС требует окончания политической изоляции жителей Востока» [9, с. 11]. Результатом выборов 1998 г. стало преодоление 5 % барьера и достижение 5,1 % голосов и, как следствие, попадание в бундестаг. В новых федеральный землях партия сумела увеличить голоса своих избирателей на 1,8 %, отняв при этом голоса у СДПГ и ХДС [10, c. 127]. В западных землях результаты почти не изменились — добавилось 0,2 % голосов.
Внутренняя проблема партии, выраженная в противостоянии традиционалистов и реформистов, продолжала оставаться неразрешенной. Очередную конфликтную ситуации спровоцировали «Двенадцать тезисов для политики современного социализма» Г. Гизи, опубликованные в августе 1999 г. В данном тексте Гизи исходил не из антикапиталистической позиции. Он говорил о крахе государственного социализма, и пытался найти новую современную форму социалистической политики. Гизи настаивал не пересмотре основ неолиберального курса, осуществляемого правительством. Данные заявления вызвали неприятие у традиционалистского крыла партии. Тезисы представляли демократический социализм отдельным от социал-демократии учением. Новым стало признание изменившейся конъюнктуры, так партия отказывалась от своего революционного опыта. Гизи отдельно раскритиковал либерализм и его подходы [11].
Перспективы развития партии в объединенной Германии казались сомнительными — жители Западной Германии не принимали партию, она казалась маргинальной, связанной с коммунистическим прошлым. Тем не менее, именно её поддержка в восточных землях позволила впоследствии ПДС занять устойчивую позицию и к середине 1990-х гг. стать одной из трех ведущих партий ФРГ. По мере интеграции Востока страны в общеполитическое пространство Германии, партия сталкивалась с новыми проблемами. Уже в первой половине 90-х гг. мы наблюдаем, что в условиях трансформации отношения к традиционным ценностям, которое проявлялось в снижении интереса граждан европейских государств к таким базовым основам общества, как семья, религия и пр., падает интерес к партийно-государственным структурам.
Постепенно уменьшается влияние политических партий на общество. Падение избирательной активности граждан, трудности, с которыми сталкиваются партии при формировании электорального поля, а также размытость границ в программных установках партий позволяют говорить о кризисе партийно-политических структур. Кризис выражался в уменьшении количества членов партий [12], старении кадрового состава партий, общем разочаровании избирателей в политиках и политических партиях (процесс, который в современной немецкой историографии получил название Politikverdrossenheit). Важной чертой этого процесса стало стирание многих программных основ между партиями, а также уменьшение возможности влиять на решения, принимаемые в правительстве из-за того, что процесс принятия решений был фактически узурпирован правящими партийными кругами (о чем свидетельствует политика кабинетов Г. Коля и Г. Шрёдера).
В таких политических условиях Партии демократического социализма удалось из «чужеродного» элемента публичной политики ФРГ превратиться в политическую структуру, которая играет заметную роль в партийно-политическом ландшафте современной Германии.
Оценки партии противоречивы и неоднозначны как с точки зрения публицистических оценок, так и с точки зрения профессиональной политологической литературы и историографии.