Социокультурное пространство донских казаков в жанровой ретроспективе песенного фольклора

Введение. Обращение к проблеме современного социокультурного пространства донских казаков в жанровой ретроспективе песенного фольклора не случайно. Сама идея социокультурной раздробленности, социальной нестабильности, изменчивости последнее время активизируется в социально-философском и культурологическом дискурсах, становясь начальной точкой рассуждений о кризисе, рисках, будущности социума, а в данном случае казачьей этнической группы. Особое значение в философском рассмотрении казачьей культуры приобретают попытки объединения многого в единое целое, формирования единой концепции постижения социального на основе многообразного в фольклорной традиции.

Материалы и методы. Проводился анализ научных работ Д.Ю. Дорофеева и И.В. Тулигановой, в которых авторы рассматривают традицию во времени и истории, а социокультурное пространство как аспект формирования модели мира. Б.Н. Путилов, А.Ф. Камаев, В.М. Щуров, изучая фольклор, говорят о роли народного творчества и песенности в культуре народности и бифункциональности как одном из качеств фольклорного произведения. Изучение музыкально-этнографического наследия Донского края проводится с опорой на труды А.М. Листопадова, В.Е. Давидовича, Т.С. Рудиченко, О.Г. Никитенко, Л.Л. Касаткина. Применяются диалектический, сравнительно-исторический, описательный методы научного исследования.

Результаты исследования. Изучая казачество, далеко не все исследователи обращают внимание на значимость комплексного, философского исследования социокультурного пространства. Анализируя исторические аспекты становления общности донских казаков, стоит помнить, что «…каждая универсализирующе толкующая историко-социологическая интерпретация, стремящаяся пояснить судьбу сегодняшнего последнего типа... человека и... отчетливо показать решающие черты видения, в котором может быть утверждено его существование, должна одновременно пытаться дать картину того, в каком освещенном изнутри историческом процессе ему надлежит видеть себя и какое значение этот процесс имеет для его существования и самоосуществления» [1, с. 300].

По определению И.В. Тулигановой, социокультурное пространство важный аспект формирования модели мира — это конструированное пространство смысла, в котором отражена специфика социальной и культурной организации изучаемого общества, в нашем случае казачьей этнической группы. Пространственная парадигма в социокультурном измерении позволяет увидеть культуру и социум как единое целое, «обладающее особой структурой, определенными элементам однородности и одновременно — многомерности [2, с. 25].

Развитие социокультурного пространства напрямую связано с народной традиционной культурой. В глубоком прошлом народная культура нормировала и определяла все аспекты жизнедеятельности человека — обряды, обычаи, корректировала взаимоотношения членов общества, знания, одежду, отношение к природе, тип семьи, верования; формировала обрядово-ритуальные практики. Начиная с первобытных времен, носителями народной культуры были род, племя, община, позже этнос.

До периода глобализации традиционная народная культура была естественным миром всех людей, которая имела дифференциацию в зависимости от принадлежности к определенной этнической группе. Фольклор, по определению английского ученого Уильяма Дж. Томса (folk-lore — «народная мудрость»), который впервые ввел этот термин в 1846 г., являлся обозначением как художественной (предания, танцы, музыка и так далее), так и материальной (жильё, утварь, одежда) культуры народа, он крепко связан с народной жизнью. Фольклор — это искусство памяти генерации. Народ бережно хранит в памяти то, что отвечает его жизненным настроениям и потребностям.

В XXI в. в условиях модернизации стали все явственнее проявляться процессы унификации, размывания национально-этнической идентичности, самобытности, поскольку изменился традиционный образ жизни и хозяйственный уклад. Стали ослабевать традиционные социальные связи, основанные на непосредственных, неформальных межличностных контактах (семейных, родственных, общинных, соседских), сузился их ареал, ускорились миграционные процессы, изменился темп и ритм жизни. Созданная сельским населением традиционная музыка народа довольно долгое время сохраняет самостоятельность и формально противостоит профессиональной («искусственной» — artificialis) музыке, принадлежащей относительно молодым, письменным традициям [3, с. 887].

Традиционная культура является духовной жизнью не только общества в целом, но и отдельной личности. Традиции, обычаи, обряды, ритуалы играют немаловажную роль в жизнедеятельности людей и непосредственно в общественном развитии. Традиции и обычаи всегда закрепляют то, что достигнуто на протяжении существования человека в его личной и общественной жизни, именно они стабилизируют отношения в социуме.

Формы поведения и деятельности человека, регламентированные традицией, ориентированы на повторение заданного стереотипа, образца, в таком понимании традиция обеспечивает устойчивость любого общества. Зачастую традиции, несмотря на свой консерватизм и устойчивость, разрушаются.

Особую форму принимает традиционность в историческом процессе. Как утверждает в своей работе, посвященной изучению ретроспективы и перспективы в историческом и временном опыте человека, Д.Ю. Дорофеев, традиция живет во временном отрезке истории, связка «время-история» выглядит настолько естественной, закономерной и устоявшейся, что часто приводит почти к отождествлению понятий времени и истории, снимая вопрос о их отличии друг от друга [4].

В настоящем времени казачество воплощает в опосредованном виде всё исторически предшествующее развитие этой особой социально-этнической группы — ведь история не протекает из прошлого в будущее, она неизменно существует и в нынешнем времени. Происходящее в настоящем выявляет в себе некую удаленность, проявляющуюся в присутствии своего исторического инобытия.

Важная сторона для понимания исторического опыта в казачьем бытии настоящего — ретроспектива, устремление к своему прошлому, которому индивид принадлежит, как и к будущему, благодаря единству исторического процесса. Главным фактором здесь является самосознание, направленное от целого к части, осознающее прошлое, вытекающее из нынешнего времени, выявляющее следы своего пребывания в своём же историческом инобытии. Ведь осмысление прошлого зачастую является формой самосознания сегодняшнего дня. Погружаясь во времена «Дикого поля» или события начала XX в., современный казак погружается в свою историю, так как он ощущает, пусть и многократно опосредованную, свою с ней связь. Такая взаимосвязь вероятна только при существовании глубинного тождества настоящего и прошлого, трактующегося в определении «история».

Человеческий индивид может ощущать себя исторически принадлежным, вовлеченным в исторический процесс, соотносимый с его культурно-историческим прошлым, только потому что обладает трансляционным опытом, который обнаруживается в самосознании и переживании человека. Возникает потребность выражать свою временность, которая заставляет углубиться в традицию и историю, воссоздать своё прошлое соответственно собственному ощущению времени. Эти аспекты дают нам пространственную интуицию настоящего, ведущую и направляющую нас в нашем существовании.

В связи с этим исторический опыт казачьей этнической группы в течение бытия может изменяться. Мы наблюдаем в былом то, что определяет наше настоящее; осознание собственной временности строит основные формы исторического восприятия, которое соединяет в себе познание жизненного опыта настоящего.

Принято утверждать: человек без прошлого не имеет будущего, а можно сказать — и настоящего, не существует и самостоятельного «теперь». Человек «оживляет» прошлое и будущее, извлекая их из настоящего через единство временного опыта. Парадигмой является движение человека в традиционной культуре, поиск смыслов через традиции и культурное наследие народа. Только тогда родится сознание принадлежности к этнической группе, когда традиции и разножанровость культуры будут ежедневным укладом каждой семьи и индивида представленной группы. Необходимо учитывать тот факт, что индивид существует в нынешнем настолько, насколько он погружается в своё прошлое и обращается к своему будущему, происходит это через быт, традицию и музыкальную культуру.

Для того чтобы в полной степени осознать и ощутить красоту произведений народного устного и музыкального творчества, осмыслить, важно понимать роль народных произведений в культуре народности, их назначение, что и является жанровым определением народной музыки. Это представление о жанрах народного искусства складывалось в отечественной науке в течение долгого времени. В народном творчестве жанр — это исторически сложившаяся взаимосвязь фольклорного произведения с его жизненным назначением, функцией [5, с. 4].

Бифункциональность фольклорного произведения — одно из основных его качеств, оно всегда совмещает в себе как прикладную, так и эстетическую функции [6, с.18]. Функциональное соотношение в произведении может быть разнообразным. Некоторые песенные и инструментальные жанры в большинстве демонстрируют прикладной характер — это трудовые припевки, пастушьи наигрыши, колыбельные и пр. Другие жанры, напротив, ярко определяют эстетическое начало: лирическая песня, эпическая традиция и пр.

В то же время Б.Н. Путилов справедливо замечает, что понятие жанра в фольклористике употребляется в двух значениях:

1) как совокупность произведений-текстов, характеризуемых общностью художественного содержания, функций, особенностей исполнения, поэтической системы, связей с вневербальными художественными формами (музыкой, танцем);

2) как исторически сложившаяся и реализуемая в конкретных произведениях, в совокупности произведений система содержательных, собственно поэтических, функциональных и исполнительских принципов, стереотипов, норм, за которыми стоят выработанные коллективным опытом отношения, представления, связи с теми или иными сферами действительности, бытом, социальными институтами и т. д. [7, с. 155].

Многозначность и сложность термина музыкальный жанр связана ещё с тем, что одновременно воздействуют с одинаковой силой все определяющие его факторы. Эти факторы могут быть всевозможными по сути (место и форма исполнения), они могут выступать с различной мерой взаимообусловленности и в разнообразных сочетаниях. Это и является аспектом появления в музыкальной науке различных систем классификации музыкальных жанров. Они зависят от формы музыкального жанра, который берётся за основу. Развитие этого направления внесло свои особенности в классификацию этого термина. Изменяющееся взаимодействие профессионального искусства и народного творчества, условия бытования музыкальных произведений, а также развитие музыкального языка приводят к возникновению новых жанров и модификации старых.

В казачьей традиционной культуре можно выделить три рода музыкальных жанров (драма, эпос и лирика), при этом нужно понимать, что каждый род состоит из видов, направление которого определяется формой, временем и местом исполнения вокального произведения. К драматическому роду относятся обрядовые (театрализованные) и хороводные виды традиционного песенного фольклора. Род эпоса представлен жанрами былин, исторических песен, духовных стихов. Лирика является самым обширным родовым направлением, которая вмещает в себе разнообразные виды казачьего традиционного творчества. Лирический жанр подразделяется на группы: бытовая лирика, социальная лирика, шуточные песни, плясовые песни.

В исследование музыкально-этнографического наследия Донского края, стилевых особенностей песенных жанров донских казаков, роли музыкальных инструментов в традиции донского казачества, проблем сохранения песенной и инструментальной традиции казаков Дона внесли свой вклад отечественные культурологи и историки: А.М. Листопадов, В.Е. Давидович, А.П. Скорик, Т.С. Рудиченко, О.Г. Никитенко, Л.Л. Касаткин [8; 9; 10; 11; 12].

Жанровые формы развивались в домашнем быту, а также смогли сохраниться благодаря бытованию в среде воинов-казаков в условиях похода вне поселений. Даже при таком ограничительном подходе для изучения попадают песенные прозаические и поэтические жанры (военные заговоры, исторические предания, бывальщины, анекдоты и устные рассказы и т.п.), не связанные с песенностью, а также инструментальная музыка.

Безусловно, важны были социальные факторы существования жанрового разнообразия казачьей традиции — это постоянная взаимосвязь между индивидуумами группы, начиная с семейных отношений и заканчивая всей общиной. Причастность к общему делу и постоянное исполнение традиционных обрядов, сопровождающихся определенными музыкальными жанрами, объединяли общество, воспитывали молодёжь, сохраняли этнический код, свойственный казачеству.

Обсуждение и заключение. К большому сожалению, на нынешнем этапе развития современного социума мы видим потерю традиционных обрядов, песенности, смыслов в казачьей культуре. Современный человек-казак не отождествляет культуру и статус как единое целое: все могут носить казачью форму, атрибуты принадлежности группе, говорить о статусности, но при этом напрочь отказываются от культурно-традиционной основы, которая и формирует мировоззрение «нового» человека. По нашему глубокому убеждению, только воспитание посредством песенной, культурной традиции может сохранить ценности и особенности этнической группы, жанровая ретроспектива казачьей песни сохраняет в памяти донских казаков и их потомков культурный код, сохранению которого сопутствует культурная интеграция.

Возвращаясь к своим истокам, человек внезапно обнаруживает их в основе своего настоящего, которое может быть понято только через механизм интерпретации иного — в конкретном случае, исторического иного. В процессе исторического восприятия настоящее и прошлое движутся друг к другу, содействуя взаимному раскрытию представленного в них смысла через продуктивный диалог, не требующий жертвовать истиной своей уникальности.